Жюль Лермина - Сто тысяч франков в награду
Сильвен хотел еще что-то спросить, но осекся. Доктор заметил это и улыбнулся.
— А как Паком?.. — наконец выдавил из себя юноша.
— Паком — если так зовут вашу собаку — хороший и добрый пес, который скоро сможет смело считать, что оказал значительную услугу науке.
— И он выздоровел?
— О! Не так быстро, мой юный друг!.. Ему лучше, гораздо лучше, и я надеюсь, что сегодня наступит значительное улучшение. Ночью я придумал кое-какие средства… Ну, теперь, когда вы знаете все о… ваших друзьях, я слушаю вас… Какому обстоятельству я обязан вашим утренним визитом?..
— Очень важному обстоятельству… но я должен уступить слово графу Керу, чье имя вам уже, впрочем, известно.
Доктор поклонился:
— Действительно, я знаю, что граф Керу — один из наших лучших моряков, и я не забыл рассказ об ужасной катастрофе, которая стоила жизни графине Керу…
— И вследствие которой Аврилетта лишилась рассудка… — добавил Сильвен.
— Я о том же хотел переговорить с вами, — сказал граф. — И, несмотря на страдания, которые терзают меня при одном только воспоминании о прошлом, я должен исполнить то, что считаю своим долгом.
— Говорите же, милостивый государь, и верьте, что я готов служить вам чем смогу.
— Доктор, — начал граф Керу, — вы знаете, что до сих пор полиция не нашла негодяя, лишившего жизни самую лучшую женщину в мире…
— Или, по крайней мере, — перебил его доктор, — полиция напала на ложный след…
— Действительно, один славный молодой человек, которого я считаю совершенно непричастным к делу, был арестован и едва не лишил себя жизни.
— Я вчера получил письмо от фельдшера, помощника доктора, и знаю, что состояние молодого музыканта теперь гораздо лучше и он не только не подвергается никакой опасности, но от ран не останется даже следа.
— Бедный Давид! — вздохнул Сильвен.
— На мне лежит обязанность исправить зло, которое я ему невольно причинил, — сказал граф Керу. — Но в настоящую минуту я должен отомстить, вот почему мы обращаемся к вам за помощью…
— Рассчитывайте на меня.
— Итак, все заставляет нас предполагать, что в эту ночь один из убийц графини Элен арестован…
— Неужели?
— Единственный свидетель, который может нам помочь, это Аврилетта. Вы знаете, что она видела в лесу трех неизвестных личностей, которые несли убитую или бесчувственную женщину. Не останавливаясь на том, насколько правдоподобен этот рассказ, мы думаем, что Аврилетта могла бы узнать по некоторым приметам одну из этих трех личностей, хотя лиц их она и не видела… А потому обращаюсь к вам с вопросом: способна ли Аврилетта в том состоянии, в котором она сейчас находится, оказать нам содействие?
Граф Керу замолчал, с нетерпением ожидая ответа доктора. Бонантейль отрицательно покачал головой.
— Увы! Я не могу дать вам категорический ответ. Сложно что-либо предсказать в том случае, когда у больного расстроены умственные способности… Впрочем, у меня есть надежда возвратить ей рассудок… Я думаю, что нашел причину ее болезни… Но сколько мне понадобится времени, чтобы найти средство вылечить ее окончательно, это вопрос, который разрешит только будущее.
— Доктор! — воскликнул Сильвен. — Подумайте, от этого зависит жизнь, свобода человека!
— Разумеется, я этого не забываю… Сейчас я дам вам доказательство справедливости своих слов. Всю эту ночь Аврилетта принимала лекарства, испробованные на другом больном той же болезнью, и сейчас на ваших глазах я проведу испытание…
Бонантейль позвонил и отдал нужные приказания.
— А каким образом произошел арест, о котором вы только что говорили? — спросил он, обращаясь к Керу.
Граф рассказал в нескольких словах сцену, героем которой был Паласье.
— Но что он делал в Крейле? — спросил Бонантейль.
— Вот странное приключение, в самом деле! — сказал Сильвен. — Он говорил, что преследует какого-то человека, похитившего женщину…
— Что? — вскрикнул доктор, вздрогнув.
Сильвен повторил фразу.
— А он не назвал вам имени… беглеца? — спросил доктор с видимым волнением, которого ни Сильвен, ни граф не могли понять.
— Да, он назвал имя моего племянника, — ответил граф Керу с усилием, — Губерта де Ружетера…
— Черт побери… — воскликнул доктор.
— Что с вами? — спросил граф.
— Ничего, ничего… — пробормотал Бонантейль. — Вот и больная… мы сейчас переговорим об этом…
Действительно, дверь отворилась, и появилась Аврилетта, поддерживаемая помощником доктора. И граф, и Сильвен поднялись со своих мест. Бедное дитя! Это не была больше маленькой феей Клер-Фонтена, резвящейся и бегающей по лесам и полям. На бледном личике девушки страдания оставили неизгладимый след. Она смотрела перед собой невидящим взглядом, а глаза ее утратили прежний блеск.
Когда рука фельдшера выпустила руку Аврилетты, девушка остановилась, будто не в состоянии сделать шаг. Сильвен почувствовал, как слезы заволокли его глаза, и быстро отвернулся, чтобы скрыть их. Теперь он ясно читал в своем сердце. Чувство, которое прежде он принимал за братское, дружеское, оказалось гораздо серьезнее и глубже.
Граф Керу тоже с трудом сдерживал волнение; он вспомнил, как часто любовался Элен и Аврилеттой, гулявшими вместе по саду. Его дорогая жена обожала плести венки из цветов для феи полей и лесов. Даже доктор не смог скрыть своего волнения и, увидев девушку, быстро пошел к ней навстречу.
— Не бойтесь, дитя мое, — сказал он. — Вы видите, вам нечего беспокоиться… вы тут с друзьями… — И он подвел ее к графу и Сильвену.
— Аврилетта! Ты не узнаешь меня? — воскликнул Сильвен.
— Аврилетта, — ласковым голосом сказал граф. — Разве вы забыли прошлое?
Но тщетно — даже голоса друзей не подействовали на Аврилетту.
— Доктор, — спросил Сильвен у Бонантейля, — неужели наука здесь бесполезна?
— Наука предписывает прежде всего действовать осмотрительно, — ответил тот. — Теперь же, — продолжал он, — чтобы доказать вам, что она ничего не упускает из виду, я проведу опыт… Сядьте оба на диван и позвольте мне действовать.
Сильвен и граф молча повиновались. Мы должны упомянуть здесь об одном обстоятельстве, с виду ничтожном. На диване лежали газеты и журналы, которые доктор получал ежедневно. Сильвен вынужден был поднять их с дивана и положить на стол посреди комнаты. Доктор подвел Аврилетту к одному из кресел и усадил ее. Затем, приподняв веки, внимательно осмотрел яблоко и зрачок одного глаза девушки. На его губах тотчас промелькнула улыбка.
— Э! — проговорил он вполголоса. — Наука поистине творит чудеса!..
